Душа обязана трудиться и день, и ночь, и день и ночь…

Дмитрий Плоткин – яркий представитель постмодерна, в своих работах тонко сочетающий психологизм образов с игрой, в которой одинаково представлена история искусств и человеческая история. Картины художника участвуют на больших арт-фестах (merge art fire в Вашингтоне в октябре 2014 года), продаются в немецких галереях Il Quadro, KunstHalle.
Недавно в Москве, в арт-галерее А3 открылась большая выставка, которая собрала огромное количество ценителей и знатоков искусства.

– Дмитрий, на днях у вас вместе с художницей Татьяной Кузьминой-Чугуновой состоялась выставка проекта «Пробуждение Дао», в котором вы показали свой цикл под названием «От Дао к Дао». Равнодушных она не оставила, каждого зрителя картины затронули по-своему. А что стало предтечей, сколько лет вы к этому шли?

История, связанная с этой выставкой была, скажем так, странная. Лет пятнадцать я не рисовал, захотелось отойти от порабощающей роли художника, почувствовать себя свободным, но в 2012 году я случайно зашел в галерею Марата Гельмана посмотреть, что он выставил и почувствовал – надо что-то делать. Захотелось искусству, обращенному к «Хипстерам» что-то противопоставить.
И тут же 4 июня 2012 года во мне случилась вторая «Культурная революция» – мне были ниспосланы в готовом виде картины, которые я выставил на этой выставке. Сразу было подарено и название – «От Дао к Дао».
Летом 2015 года замечательный художник Татьяна Кузьмина-Чугунова всего за 30 дней написала цикл картин, посвященных развитию Души – от рождения до «зрелости». И это тоже удивительно и явно инспирировано тем же источником, что и в моем случае. Тем более, что само наше знакомство было овеяно мистикой и «кинематографической» романтикой.
Называется этот цикл «Пробуждение». Основная идея этого цикла в том, что «душа обязана трудиться и день, и ночь, и день и ночь…» И этим заслужить право гордиться давним Божеским произволом. Для современного эстета, поклонника contemporary или авангарда, тема скучная, но для «открытого» проснувшегося человека единственно важная. И что интересно, тема эта решена языком современным, адекватным культурному контексту ХХI века.
Дао – это абсолютная материя, пребывающая в совершенной гармонии. Именно ее животворящая энергия порождает своего рода первородный хаос, из которого постепенно выстраивается мир. Таким образом, от картины к картине раскрываются этапы его существования вплоть до момента неминуемой гибели и нового воцарения Дао. А человек в этом мире является не центром, а всего лишь фрагментом со своей маленькой личной историей.

– Такая глубокая философская концепция достойна представления не только российскому зрителю, но также и западному. Над ней стоит задуматься в самых разных странах мира. Недавно в одном интервью вы высказались, что именно современное русское искусство мало представлено в мире.

Я не сказал бы, что наши художники мало представлены, они скорее представлены неполно. Для внедрения в арт-рынок во всем мире выбирается определенный контингент художников и поэтому на разных уровнях существуют одни и те же лица. Осознанной политики, чтобы живописцы были самых разных направлений, к сожалению нет. Творцам приходиться своими силами пробиваться на свой страх и риск, для того чтобы европейская и американская публика ознакомилась с современной русской живописью. Или этим занимаются наши московские галеристы, но у них тоже выбор не большой. И получается, когда мы встречаемся на западе с интеллигенцией, они знают буквально пять-шесть имен русских художников, но ведь это всего лишь верхушка айсберга. И если посмотреть, кого покупают на больших мировых аукционах, то это в первую очередь Айвазовский.

– Тем не менее, ваши картины выставлялись в Вашингтоне, как удалось устроить выставку? Как вас приняли?

Это был открытый фестиваль художников со всего мира. Меня представляла американская галерея, которая выставила только семь моих картин. Они, конечно, смотрелись не так как работы других художников, в силу своей монументальности, это традиционная русская школа философско-художественного осмысления мира. В основном выставлялись американские художники, работами которых можно было украсить офисы. Не хочу хвастаться, но мои работы сильно выделялись из общего фона. Некоторые мои полотна показались устроителям фестиваля дерзкими и меня попросили снять их с показа. Но все остальные работы публика восприняла хорошо.

– Вашингтон понравился? Что больше всего впечатлило?

Благодаря выставке я пожил и погулял по Вашингтону достаточно много. Поразило то, что некоторые американцы знают русский язык. Не эмигранты, а коренные жители. Я встретил афроамериканцев, которые, в свое время, учились в Советском Союзе, обзавелись семьями, нарожали детей и вернулись обратно в Америку. Они получили в нашей стране хорошее культурное образование и воспитание. Мы обсуждали русскую литературу на самом высоком уровне, например философию писателя Платонова. Они много лет жили в России и воспоминания были самые светлые и теплые.
Наши длительные разговоры были гораздо интеллектуальнее, чем с американцами-обывателями. Хотя хочу сказать, что там очень благодарная публика, которая с большим интересом смотрела то, что я привез. Я понял, что среди американских зрителей есть очень продвинутые люди. Это определенный интеллектуальный круг, попасть в который довольно сложно. Вот, например, в своих картинах я использую архитектуру Гауди или вид разбомбленного во время мировой войны города Кельна. Люди этого круга сходу узнавали по фрагментам творения великого архитектора и знали трагические страницы истории 20 века, что меня приятно удивило.
Вашингтон – это государственная столица Америки и на мою выставку приходила самая богатая и интеллектуальная публика. Меня впечатлила простота и доступность истеблишмента. Но также было любопытно смотреть на богатых афроамериканцев, которые одевались с гораздо большим шиком и эпатажем.

– А было желание остаться поработать, получить новые творческие импульсы?

Некоторым Вашингтон показался помпезным и холодным городом, что касается меня, мне он показался демократичным. Я взаимодействовал с одной стороны с людьми искусства, а это «братья по оружию», а с другой стороны, общался с простыми людьми – с продавцами, с таксистами и мне понравилась их человечность, открытость.
Если бы я нашел деловых партнеров, конечно, задержался бы, ведь Америка это страна реализуемых ВОЗМОЖНОСТЕЙ. Но остаться жить навсегда не хотелось бы, мне больше по духу нравятся Италия и Германия. Германия в плане устройства жизни и порядка, а в Италии мне нравится климат, располагающий к любви.

– Раз уж мы заговорили о любви, хотела отметить, что во многих ваших картинах воспевается любовь, а что вы поняли за всю свою жизнь о ней? И какое она имеет место в вашей жизни?

Так получилось, что с раннего детства я был окружен исключительно чувством любви. Любящими бабушкой и дедушкой, мамой, родственниками. Я рос таким маленьким любимым принцем. Как Будда Гаутама. Затем подошел момент, когда стали появляться мои дети и их появление разбудило во мне сильные чувства любви ко всему вокруг. О любви нельзя говорить просто. Любовь у каждого человека неоднозначна, иногда человек ищет истинную любовь, а сталкивается с обманом и иллюзией.
У кого-то она становится чем-то основным в жизни и человек живет ради нее. Когда я стал писать цикл «От Дао к Дао» то почувствовал, что моему ЯН нужна ИНЬ (лучшая половина). Я попросил своего ангела-хранителя, чтобы он послал мне ее, даже написал киносценарий, как это происходит потому, что встретить свою любовь – это самое важное, зачем человек приходит в этот мир. И спустя несколько месяцев эта женщина появилась в моей жизни.
С тех пор мы вместе, надеюсь, что так будет и дальше. Благодаря этому союзу могу рисовать картины о Любви как о некоем естественном состоянии человека.

Анжела Якубовская